Мой бывший
Зачем ты приходишь, зачем топчется в прихожей, неловко сжимая в потных руках очередную игрушку для нашего сынишки? Тоже мне, нашелся «воскресный папа»! Гуляли бы где-нибудь в парке или на улице. Так нет же — придешь, затравленно поздороваешься и ныряешь в комнату, цепко глянув, не пахнет ли здесь мужским духом.
Когда-то, очень давно, здесь все пропахло этим духом: твой одеколон в ванной, твои тапочки в прихожей, твои видеокассеты, любимое кресло… Ты каждый день требовал свежую рубашку и носки, раздражался по любому пустяку и мог дуться неделями, если я по твоему мнению что-то не так сказала или не то сделала. А что у меня руки как у старухи (это в тридцать два года!), что последняя сотня в кошельке, и ощущение того, что я уже не женщина — этого ты не замечал. Или не хотел замечать?
Где-то они теперь, твои свежие рубашки? Вон, на пиджаке пуговица болтается… Не очень-то она тебя смотрит. Пообтерся, пообтрепался. Чужой как есть, и не скажешь, что целых семь лет прожили вместе. А ведь ты любил. И мечтал, что у нас обязательно будет двое ребятишек. Их у теперь действительно двое. Только второй – от той, что украла тебя у нас.
Да что это ты все о погоде, а о главном молчишь? И я молчала, когда «доброжелатели» мне все глаза искололи про твой «роман». Все не верила. Думала, из зависти они. Вот дура-то! Интересно, крутишь ли ты сейчас любовь втайне от своей новой женушки? Помнится, встретила я как-то вас на улице, так ты под ее грозным взглядом и поздороваться забыл. Или не посмел? Неужели она до сих пор ко мне ревнует?
Я тоже ревновала. Никогда не забуду, как вещи твои складывала — каждый носовой платочек слезами облила. Только ты их не увидел. Помнишь, как спускаясь уже с лестницы, ты обернулся и сказал, что у тебя не жена, а «каменная баба»? А я и правда была тогда каменной, а в душе –- будто пепла насыпано. Что я тебе могла сказать?
А ты мстил. За гордость мою, что ли? Ты, по сути предавший меня, не мог простить мне то, что я тебя отпустила. Затеял этот мелочный раздел имущества, скандалил из-за какой-то мыльницы… Как я тогда мечтала, чтобы на тебя упал кирпич!
О, я призывала на твою полысевшую голову все несчастья! Тогда… А теперь и злости почему-то не осталось. Только боль, которая, сколько ее ни гони, никуда не уходит.
Подожди… Тебе что тоже все еще больно? Почему ты опять смотришь на меня таким взглядом? И почему у меня так сладко сжимается сердце? Безумие какое-то! После всего, что ты…
Предложила бы тебе борща, так ведь откажешься, постесняешься. А я и не буду. Больно надо чужого мужика разносолами потчевать! Что, хочешь? Давай налью –- твоя такой не сварит. Ешь, милый, вспоминай. Только не смотри ты так, слышишь? ты увидишь, как предательски дрожат мои руки. Иди к ней, к своей… Мой милый, мой любимый «бывший…»
Моя бывшая
Зачем я прихожу в этот дом, который целых семь лет был моим? Чтобы позаниматься с сынишкой? Ладно, что себе врать-то? Тебя я хочу увидеть — жену свою бывшую.
Ты встречаешь меня в прихожей: губы поджаты, в глазах презрение. Знаю, сам знаю, что подлец. Но сколько же можно вот так, с немым укором!
Когда-то ты совсем иначе смотрела: ждала, ужин готовила, ластилась, как котенок.
Помню, какая ты отменная мастерица: в доме порядок, рубашки всегда свежие. Странно, что до сих пор замуж не выскочила. А может, и есть кто. Ты же красивая.
Только гордая очень, непримиримая. Даже выслушать не захотела. Собрала мне чемоданчик и — адью. И ни слезинки, будто каменная. Сидишь сейчас напротив меня и, наверное, ждешь не дождешься, когда я уйду. И ни слова о прошлом, лишь вежливое напоминание о том, что скоро пора платить алименты на Антошку.
А что напоминать? Антошка как был моим сыном, так всегда им и останется. А тебя я потерял. Но что приобрел взамен?
Думал, вот она, женщина моей мечты: яркая, сильная, смелая. Живет, как хочет, за границей часто по работе бывает, знает, как одеться, повернуться, пройтись…
Мужики в момент стойку делают, стоит ей улыбнуться…
По сравнению с ней ты показалась мне пресной. Да-да, извини, пресной. Тихая, домашняя, за границей только в Польше была, да и то на базаре.
Закрутил я тогда сильно. Полюбил? Кто его знает. Может, просто престижно было в этой гонке всех мужиков обскакать. Да только как потом выяснилось, не очень-то они стремились участвовать в забеге. Так, кобелировали. А я попался. Теперь вот сам рубашки стираю, да бельишко глажу.
Интересно, остался бы, не собери ты тот чемодан? И гордо как собирала: знать тебя не знаю, видеть не хочу. Я, конечно, не подарок был, нервы тебе здорово потрепал, но зачем же так? Жили ведь…
И чем это с кухни так вкусно пахнет? Наверное, борщом твоим знаменитым. Не нальешь же, не позовешь — для меня теперь только чай с лимоном. И то хорошо, что хоть в дом пускаешь. А как ненавидела! Особенно после того, как я с этой дурацкой мыльницей скандал устроил и все вещи поделил. Отомстить хотел тебе за твою гордость, простить не мог, что не стала ты с воплем «вернись, родимый», в ногах у меня валяться. Доигрался…
Ты хочешь угостить меня борщом? Не ожидал. Тысячу лет не ел твоего борща!
Только не лезет он мне сейчас в горло, не могу я его есть, чинно, как со старой знакомой разговаривая о погоде. И эти, такие родные лучики морщинок в уголочках все понимающих, умных глаз, эта тонкая голубая жилочка, бьющаяся у виска…
Только почему у тебя так дрожат руки? Почему ты так слепо тычешь половником в кастрюлю, собираясь мне все-таки налить этого борща? Не надо, родная, иначе я не выдержу и завою, словно одинокий бесприютный пес, прижмусь к тебе, вдохну аромат твоих волос и больше никогда не уйду из этой кухоньки. Слышишь? Ну что ты жалостливо, по-бабьи смотришь на меня? Нельзя? Хорошо, ухожу. Моя милая, моя любимая бывшая…