Дождь почти закончился, и Александр, запрокинув голову, с удовольствием вдыхал свежий воздух. Над мокрыми крышами, изогнув семицветное тело, сияла радуга. Когда- то бабушка рассказывала: тот, кто пройдет под радугой, станет счастливым. Сколько раз, еще мальчишкой, Сашка пытался это сделать… Может, рискнуть сейчас?
Опасливо озираясь, мужчина быстро зашагал по улице, не отрывая глаз от небесного чуда. Еще чуть-чуть… туда, где за семицветным миражом такое манящее счастье, без которого не жить…
— Под ноги смотри, раззява! – удар в плечо, сердитый окрик за спиной. Пожилая женщина крутит пальцем у виска, из ее сумки на асфальт, как цыплята на волю падают желтые яблоки.
— Ну, что уставился? Задрал голову и прет, как танк! – женщина с жалостью смотрит на яблоки и вздыхает. Чьи-то ноги по яблочному золоту – хрясь!, словно раздавили живое существо, и все очарование летнего дождя исчезает. Исчезает и радуга, оставив лишь маленький осколок над самым горизонтом. В луже расплываются ошметки яблок, один из них прилип к ботинку Александра.
«Вот и все», — он злостью пинает ошметки ногой…
… Неделю назад от Александра ушла Елена. Развелись они уже давно, но продолжали жить вместе, создавая иллюзию благополучной семьи: он, она и дочь Юля. У каждого – своя комната, свои интересы, свои проблемы. Но Александр упорно цеплялся за прошлое и ему вполне хватало совместных вечеров перед телевизором, совместных застолий по праздникам. Эта соломинка–иллюзия держала на плаву, вселяла надежду. Елена оставалась для него единственной женщиной на свете — любимой и желанной. Да и дочь Юленька, как свет в окошке. Больше никого.
Когда в их семейной «лодке» появилась пробоина? Наверно, когда он начал хорошо зарабатывать. Клиенты крутые, » — большие, жизнь – красивая. Все это кружило голову, давая ощущение могущества, и незаметно засосало. Сашка начал пить, захотелось независимости, свободы…
А Елена все терпела, только плакала по ночам. Потом был суд… Обидные слова и обвинения он выслушал молча, подписал какие-то бумаги и в тот же вечер напился так, как никогда до этого. Упал в прихожей, едва переступив порог, а Елена даже бровью не повела, только губы презрительно поджала и ушла в комнату. Если бы она начала его тогда стыдить, может, и проснулась бы в нем совесть, но унизительное слово «свинья» пробудило иное чувство.
— Ну и черт с тобой! — от пьяной ругани стало легче, и он, с трудом став на четвереньки, крикнул ей в спину, — Вот заведу себе бабу, получше некоторых…
Конечно, про бабу он загнул сгоряча, но пить начал ежедневно, а, напившись, усаживался перед дверью бывшей жены и скулил всю ночь, как побитая собака. Был момент, когда у него вдруг появилась робкая надежда, что все образуется — сердечный приступ скрючил его так внезапно, что даже Елена испугалась. Сашка смотрел, как суетится его бывшая жена, и думал: — Не может быть, чтобы она вот так переживала из-за чужого человека! Неужели она еще…
Но через два дня Елена заявила:
— Давай разъедемся, я не могу больше так.
Это было, как гром среди ясного неба, как обухом по голове, и Сашка не стерпел:
— Ничего не выйдет, милочка, это моя квартира! Не нравится, никто не держит — скатертью дорога!
Сказал и до смерти испугался: вдруг Елена соберет вещи и уйдет? Вместе с Юлькой… Что тогда будет с ним? Но Елена не ушла, просто перестала его замечать, а в ее глазах Сашка теперь видел такую брезгливость, что становилось тошно.
Так и жили они в состоянии то ли молчаливой войны, то ли временного перемирия, пока у Елены не появился другой мужчина. Александр об этом сразу догадался, да и она не скрывала счастливого лица.
Впервые возникла навязчивая мысль – уйти из жизни, оставив прощальную записку, чтобы Ленка раскаялась и поняла, наконец. Поняла что? Она давно вычеркнула его из своей жизни, и Сашка с горечью осознавал собственную беспомощность.
— Она поймет, должна понять, что у нас дочь, что я не могу без нее! — увесистыми кулаками стучал он в закрытую дверь Елениной комнаты и плакал от отчаяния. Но за дверью было тихо.
Летом Елена с дочкой уехала на юг. Не одна, с этим желторотым Андреем.
— Посмотрим! — смеялся Сашка, когда узнал, что «ухажер» младше нее на пять лет, — Что может этот желторотик? Запудрил Ленке мозги, вскружил голову. Ничего, я подожду, одумается, прибежит обратно!
Первые дни одиночество сводило с ума. Листая старые альбомы с фотографиями, Сашка вспоминал Елену. Иногда, когда тоскливый комок подкатывал к самому горлу, он открывал шкаф и, зарываясь лицом в ее халатик, беззвучно рыдал. Потом боль отпустила, захотелось жить, захотелось совершить нечто такое, чтобы Ленка, вернувшись с югов, ахнула и бросилась ему на шею…
— Глупо, конечно же, никуда она не бросится, — мечтательно улыбался Сашка, сдирая старые обои, — Но заметит и скажет… Что же она скажет?
Елена и Юленька вернулись в конце лета. Сашка не ожидал их и еще не закончил ремонт. Как истукан, стоял он посреди комнаты, держа в руке тряпку, а вода стекала прямо на пол. «Они вернулись, вернулись!» – колотилось сердце, и это было главное.
А потом случилось непоправимое. Вечером Елена уложила дочь и ушла. Ночью тревожный телефонный звонок разбудил Александра. Чей- то голос сообщил, что Елена попала в аварию, что сейчас она в больнице, но дела ее плохи. Не знаком ли ему Никитин Андрей? — спрашивал незнакомый строгий голос?
При чем здесь Андрей… Ах, они были вместе? Погиб? Да нет мне никакого дела до этого… Что с Ленкой? Гудки… повесили трубку.
«Держись, не оставляй меня!» – Сашка повторял эту фразу, как заклинание, а сам торопливо натягивал брюки, стараясь унять противную дрожь во всем теле. – Держись, как же я без тебя?
К Елене его не пустили, но по лицам врачей Сашка понял – она жива, пока жива.
И снова он остался один, страшась возвращаться в пустую квартиру. Юлю забрала к себе бабушка, а он… никому нет дела до него. Он представил свою жизнь без Елены, и ему снова захотелось напиться до бесчувствия, чтобы вытеснить из души животный страх. Напиться! Заполнить эту пустоту!
Молоденькая смазливая девушка подсела к нему за барную стойку:
— Угостите даму пивком, кавалер! – она вертела сигаретой и щурила накрашенные глазки.
— Выпьешь со мной? — не дожидаясь ответа, Сашка плеснул в ее стакан водки и вдруг предложил,- Продолжим у меня?
Три дня он не отпускал Анюту ни на шаг и не подходил к телефону. В безумном забытье сгладились и трагедия, и тоска по Елене. В конце концов, кто она ему? Так, чужая женщина, приживалка… Если и выжила она, какое ему до этого дело? Жизнь продолжается, а глупая Анюта, ласковая, как кошка. Нет, у кошки самолюбия больше, чем у этой девицы. Ну и пусть! С такой женой он почувствует себя хозяином, мужиком, а не жалким ничтожеством.
Как-то само собой вырвалось:
— Выходи за меня замуж!
И ее вытаращенные глазки:
— Ты серьезно?!
А то! – хмыкнул он, нагло лапая пышную грудь Анюты, — Прямо сегодня и переезжай, а распишемся потом. Вот увидишь, все будет здорово! — как же хотелось Сашке поверить в собственный бред, как же хотелось…
Вечером, когда они с Анютой праздновали помолвку, позвонила Еленина сестра. Ее причитания и всхлипывания раздражали, так и подмывало крикнуть в трубку:
— Ну, выжила, и замечательно! А я ее похоронил, понимаете? По-хо-ро-нил! Как и свою великую любовь к ней! И оставьте меня в покое!
Но он не крикнул, скороговоркой пробубнил:
— Я женился, можете меня поздравить.
На другом конце провода тишина, что-то звякнуло, и послышались гудки. Все. А Елену он вырвет из сердца навсегда. Иначе ему конец.
Новая жизнь не ладилась, хотя Анюта старалась быть хорошей женой. Да, они расписались, но без всякого застолья, без дурацкого свадебного марша. Зачем? Все это уже было. Иногда Сашке казалось, что зря он женился, но после драки кулаками не машут, да и сыт он любовью, по самое горлышко сыт!
Полгода прошло незаметно, он находил спасение в работе и ни разу не задумывался над тем, как будут они жить, когда вернется Елена.
Она вернулась, молча прошла в свою комнату и закрылась на ключ. Сашка чуть сознание не потерял от жалости к этой искалеченной женщине на костылях, так мало походившей на его прежнюю Ленку. Сгорбленная тень со впалыми глазами, в которых горели гордость и недоступность. И … такая желанная!
В первое время Сашка жил, как во сне – она рядом, до нее можно дотронуться. Но какие муки он испытывал по ночам, когда Анюта, жарко прижимаясь к нему, требовала ласк, а за стеной Аленка стонала во сне от боли!
Иногда он становился невольным свидетелем грубых сцен.
— Калека несчастная! Все равно уберешься, теперь я здесь хозяйка! – шипела на кухне его новая жена, — Лучше бы ты загнулась в больнице!
— Мне некуда идти, — спокойно и тихо отвечала Елена, — А за то, что не «загнулась», извини. Кстати, в твоем положении вредно волноваться.
Услышав эти слова, Сашка опешил: в каком еще таком положении? За всеми этими событиями он и не заметил округлившуюся фигурку жены, а новость о ее беременности воспринял, как еще один удар судьбы: теперь ее уже не выгонишь, теперь уже поздно. Жизнь превратилась в кошмар: Анюта не стыдясь измывалась над Еленой и Юленькой, демонстративно разыгрывая роль хозяйки, передвигала мебель и приглашала гостей. Александр беспощадно колотил жену, забыв о ее беременности. И только эти двое за стенкой хранили молчание.
— А ведь все могло быть иначе, — думал по ночам Сашка, проклиная себя за слабость и трусость. Это он отказался от Елены, предал ее, когда она умирала в больнице, привел в дом другую женщину. Теперь поздно, даже если выгнать взашей Анюту и на коленях молить о прощении, все равно Елена не простит. Искалеченная, но не сломленная, униженная, но все такая же гордая… Что же он натворил, как мог отказаться от пусть и призрачного но счастья: счастья: жить с ней под одной крышей, видеть ее. А теперь он горит в аду!
…Елена ушла внезапно. После работы Александр вернулся домой, а там пусто: никого, даже записки нет. Впервые за все годы комната Елены была распахнута, еще витал в воздухе слабый запах лекарств. И это было… все.
— Где она? Ты ее выгнала? – сжав кулаки, он подскочил к расплывшейся после родов жене.
— А я почем знаю, куда эта блаженная свалила? – она довольно улыбалась, поправляя выбившуюся из ситцевого халатика полную грудь. – В богадельню, небось, какую пошла. Туда ей и дорога!
Но Александр уже не слушал. Он понял, что навсегда потерял самое дорогое, что у него было в жизни и что одиночество настигло его — как хищник обессилившую жертву.
***
Сашка все еще стоял посреди улицы и смотрел в небо. Где- то над мокрыми крышами сверкнул осколок радуги и погас.
— Идиот, какой же я идиот. В последний раз еле слышно прогрохотал вдалеке гром. Елена…