Передо мной сидит симпатичная женщина средних лет. Она чем-то неуловимо отличается от остальных моих пациентов и, честно говоря, я никак не могу понять – почему ее родственники всполошились и по старой дружбе попросили меня поговорить с ней? Чтобы наша встреча не была похожа на сеанс психотерапии, я назначил встречу в парке.
— Давайте, присядем, — предложил я, — Не правда ли, погода нынче великолепная…
— Да, почти весна, — женщина грациозно села на скамейку, достала из сумочки сигареты и закурила, — Олег Николаевич, я догадываюсь, о чем вы хотите спросить, но, право же, я не нуждаюсь в вашей помощи.
— И все же, Нина Сергеевна, вам лучше рассказать мне о своей тайне, — я улыбнулся в ответ на ее милую и чуть укоризненную улыбку, — У вас ведь есть тайна.
— У всех женщин она есть, — Нина Сергеевна внимательно посмотрела на меня и неожиданно спросила, — Вы считаете меня сумасшедшей? Возможно, вы правы. Что ж, я поведаю вам свою историю, но дайте слово, что вы не станете уговаривать меня стать вашей пациенткой.
— Я даже могу поклясться, что не разглашу ваш секрет, — немного покривил я душой, но иного способа вызвать женщину на откровение не видел.
— Надеюсь, вы сдержите слово, — тихо прошептала Нина Сергеевна, — Хотя, даже если вы откроете мою тайну, вам никто не поверит…
Я рано вышла замуж, мне едва исполнилось восемнадцать, и мои родители были против этого брака. Мать хотела, чтобы я сначала получила образование и специальность, а отец просто терпеть не мог моего жениха, поэтому я сбежала из дома. Все произошло, как в настоящих романах девятнадцатого века: тайное венчание, страстная любовь, потом обман, рождение мертвого младенца и разрыв. Возвратиться к родителям я не посмела, уехала в город, где меня никто не знал, и устроилась нянечкой в детский сад.
Мне очень хотелось иметь семью, однако врачи сказали, что роды были сложными, и детей у меня не будет. Так я утратила смысл жизни и уже готова была совсем с ней расстаться, но сердобольная старушка, у которой я снимала комнату, вдруг заболела. Ее парализовало, а так как родственников у нее не было, то мне пришлось ухаживать за ней.
Года три, а, может, четыре я ничего не видела, кроме работы. Ни с кем не общалась, никуда не ходила, мне казалось, что я вся пропахла лекарствами и одиночеством.
Вы думаете, одиночество не имеет запаха? Вы ошибаетесь, оно отдает кислым запахом тоски и безысходности. Я привыкла к нему, поэтому не замечала, а вот окружающие, видно, улавливали этот аромат и обходили меня стороной.
Представьте, каково жить молодой девушке без подруг, без любви, общаясь лишь с коллегами по работе и умирающей старушкой. Вечерами я развлекалась тем, что слушала полубредовые рассказы бабки Серафимы о муже, который погиб на войне и сыне, который умер. Знаете, эта старушка сразу показалась мне странной, но после ее исповеди я перестала боятся одиночества. Вернее, я стала по-другому к нему относится, более терпимо, что ли…
Бабка Серафима не жила прошлым, она застряла в нем прочно, как скрипучая телега в зыбучей грязи. Дело в том, что ей не довелось хоронить ни мужа, ни сына, она не видела их умершими.
— Федор у меня красивый мужик, сильный, чубатый и страсть, какой веселый, — невнятно бормотала бабка Серафима, разглядывая пожелтевшие фотографии, — Да и сынок весь в него. Скоро из Сибири приехать должен, он там главным инженером работает.
Старушка никогда не говорила о своих мужчинах в прошедшем времени, словно они еще живы. Она заставляла меня к выходным убирать дом, готовить угощения, сама принаряживалась и сидела среди подушек счастливая, словно поджидала дорогих гостей.
И вот как-то зовет меня старушка и говорит:
— Ты, Нина, как меня схоронишь, дом не продавай, дождись моего сына. Я ему о тебе написала, какая ты славная и добрая. Мой Егорушка семьи пока не завел, вот я вас и благославляю. Теперь ты мне, как дочка…
Составила старушка завещание на мое имя, а через месяц ее не стало. Домик ее тоже не долго стоял, года через два пошел под снос, и я получила однокомнатную квартиру. К тому времени я закончила курсы и смогла работать воспитателем.
Вы все ждете, когда же я о своей тайне начну рассказывать? А тайна моя в том, что очень мне понравился сын бабки Серафимы. Столько она про Егорушку говорила, что я словно воочию его видела. Ни один мужчина не нравился мне, ни в одном я не была уверена. А может, я не смогла забыть боль прошлой любви и старалась избежать еще одной боли? Уверена, именно так вы и сказали бы.
Но я не сразу стала такой, долго размышляла и пришла к выводу – в любую минуту я могу отказаться от своей тайны, если встречу человека, ради которого захочу начать новую жизнь. А пока его нет, я буду довольствоваться призрачным счастьем.
Мы не можем видеть ветер, но мы ощущаем его, говорим – он теплый, ласковый, жгучий.
Мы не можем потрогать запах, но знаем, что он есть. Мы не можем обнять мечту или поговорить с ней, но мы с ней живем. Если у нас ее отнимут, нам захочется умереть.
Итак, моим мужчиной стал Егор. Не идеалом, а реальным, пусть и воображаемым спутником. Его фотографии висели на стене рядом с моими, его вещи лежали на полках. Утром мы сидели на кухне, пили кофе, болтали о пустяках и уходили на работу. Никто из коллег не догадывался, что я, прижимая к уху мобильник, разговариваю с призраком.
— Снова твой Егорушка? – хихикали женщины, — Повезло тебе, Нинка, у тебя муж такой заботливый. Хоть бы одним глазком на него глянуть…
Я сама покупала себе цветы, наряды и украшения, а всем говорила, что муж подарил. И мне верили. Боялась ли я разоблачения? Нет, ведь коллеги привыкли видеть во мне одиночку, некомпанейскую домоседку. Возможно, они и сплетничали за моей спиной, что я, мол, прячу мужа, боюсь, чтобы не увели…
Как-то одна из женщин решила поймать меня врасплох и нагрянула в гости поздно вечером. Я спокойно встретила ее, позволила пройтись по квартире, извиняясь за беспорядок.
— Мы с Егорушкой на выходные за город уезжаем. Вот, вещи собираем, никак не решим, что брать. Прости, у меня мало времени, Егор в магазин за продуктами побежал, скоро вернется.
— Вы в деревню к родственникам или как? – коллега пыталась оттянуть время, чтобы дождаться прихода моего мужа.
— Обычная вылазка на природу с ночевкой, — беззаботно отмахнулась я, — Муж у меня заядлый рыбак, знает много красивых мест. В прошлый раз мы на озера ездили. Вот смотри, какую рыбину Егор поймал, — я с гордостью кивнула на снимок.
— А он у тебя красавчик, — коллега вздохнула и начала прощаться.
Не подумайте, что таким невинным обманом я пыталась вызвать зависть. Мне было совершенно безразлично, что думают обо мне и моей жизни. Если бы я была мазохисткой, то придумала бы мужа пьяницу или альфонса, но я хотела быть счастливой, поэтому мой призрак дарил мне счастье.
Каждый вечер, обнявшись, как два голубка, мы сидели перед телевизором и смотрели старые фильмы. Или вслух читали романы, слушали музыку и танцевали. Иногда Егор купал меня в ванной, как малышку, потом закутывал в пушистое полотенце и уводил в спальню. Я сладко засыпала на его плече, видела прекрасные сны, а утром просыпалась от его поцелуя. Егор знал, что у меня не будет детей, но я стала для него самым любимым и желанным ребенком.
Он баловал меня, водил в зоопарк, на карусели, дарил плюшевые игрушки. И в то же время я была для него женщиной, соблазнительной и единственной. Я никогда не выходила из дому, пока он не осматривал придирчиво мой наряд, а потом мы шли по улице и я хитро косилась на мужа, когда мужчины обращали на меня внимание.
А полгода назад Егор уговорил меня помириться с мамой. С тех пор, как я удрала из дома, минуло немало лет, но я писала маме, рассказывала о работе, о здоровье, даже как-то навещала ее. Правда, отношения у нас были натянутые. И вот я написала маме письмо, в котором каялась и просила прощения. Мама поняла меня по-своему, она тут же примчалась, остановилась у меня и, конечно, сразу заметила мое странное поведение. То я сама с собой шушукаюсь, то вдруг замираю с глупой улыбкой, глядя куда-то «стеклянными глазами». Это ее выражение – смотришь в пустоту стеклянными глазами, словно призрак увидела.
Короче, мама испугалась, начала наводить справки и узнала, что на работе меня считают замужней женщиной. А мужа в доме нет, впрочем, никаких мужчин у меня вообще нет.
Не могу же я признаться ей, что у меня есть Егор, что мы любим друг друга, что нет повода опасаться за мой рассудок. Это моя личная жизнь, мое, пусть и призрачное счастье. Кому от этого плохо?
— Никому, вы правы, — вздохнул я, — Но поверьте, Нина Сергеевна, реальный мужчина может сделать вашу жизнь более полной и счастливой. Вы такая симпатичная, умная, вы ведь говорили, что на вас обращают внимание. Что же вас останавливает и удерживает в этом призрачном мире?
— Боль, которую я однажды испытала, — Нина Сергеевна вдруг улыбнулась, взмахнула кому-то рукой и прощебетала, — Ах, простите, за мной муж пришел. Мы хотим в театр сходить, уже опаздываем. Надеюсь, вы сдержите обещание? – она на секунду сжала мою руку и упорхнула, словно невесомый мотылек.
Я сидел на скамейке и смотрел вслед этой женщине. Не поверите, она показалась мне такой счастливой и беззаботной, что я впервые за свою врачебную парктику пожалел, что мне придется лишить ее иллюзий. Если, конечно, получится… Я даже на какой-то миг реально увидел рядом с ней высокого и сильного мужчину. Он шел уверенно, обнимая за плечи Нину Сергеевну, он был готов защитить ее, заслонить грудью от всех бед и опасностей.
— Береги ее, Егор, — неожиданно сам для себя прошептал я и увидел, как мужчина обернулся и молча мне кивнул…
А может, вместо призрачного Егора когда-нибудь рядом с этой удивительной женщиной будет шагать реальный мужчина? Кто знает…