Начало нашей любви было незатейливым, как незатейливы почти все служебные романы. Он пришел за какой-то справкой, и я, заметив его седину, и глубокие морщины, неприязненно подумала, что, скорее всего, это «новый человек шефа», потому что в нашу контору таких вот, кому за пятьдесят, редко когда берут. Скорее всего, отставник – вон как прямо держит спину. И лицо такое обветренное, суровое. Что ему делать у нас?
Через минуту я уже забыла о незнакомце и с головой погрузилась в годовой отчет. Он был симпатичным, этот новенький, но какое мне дело до других мужчин! Моя жизнь текла размеренно – в редких, но приятных минутах близости с мужем, заботах о детях, повседневных хлопотах… Мне нравилось это, и ничего менять я не собиралась.
Всю осень мы просидели в теплых свитерах и шарфах, стараясь быть поближе к изливающим скудное тепло калориферам. Но перед самым Новым Годом все как-то оживились и начали строить планы. Еще бы! По сложившейся традиции, наша контора устраивала корпоративную вечеринку в ресторане, и это было для нас большим событием.
Признаться, я не большая любительница застолий: спиртное не переношу, танцы мне неинтересны. А от вида жующих, выпивающих и пьяно прыгающих людей мне становится скучно. Вот и тогда, посидев для приличия за столом с час, я выскользнула на улицу подышать свежим морозным воздухом.
Ярко светили фонари, мягко падал снег. Он покрывал тротуары легкой блистающей накидкой и столько в этом было волшебного очарования, что сердце замирало в ожидании чуда. Как красиво…
— Как красиво!— сказал у меня за спиной мужской голос.
Я резко обернулась и увидела нашего нового сотрудника.
—Любуетесь? Как в сказке, да? – его глаза смотрели серьезно, без улыбки, в волосах серебрились снежинки, в уголке четко очерченного рта застыла суровая складка…
— Любуюсь, — неожиданно для себя рассмеялась я.
— Но вам же холодно!— он быстро снял свой пиджак и набросил его на меня.
Пиджак пах как-то особенно и почему-то напоминал мне о детстве, о земляничной полянке, о соснах в нашем лесу со стволами цвета меда… Удивительно, не сказала с этим человеком и двух слов, а такое чувство, будто мы знакомы уже давным-давно. Наваждение какое-то… «Прекрати — одернула я себя сама мысленно. —Ты уже не молоденькая девочка!». А вслух произнесла:
— Пойдемте. Холодно.
Мне показалось, что он огорчился, но ничего не ответил, а лишь по-военному повернулся и открыл мне дверь ресторана.
После этой вечеринки я почему-то стала избегать нового сослуживца. Только иногда мельком посматривала в его сторону и тут же ловила его заинтересованный взгляд. Я тонула в этом взгляде и, пробегая мимо, убыстряла свои шаги. Непонятно зачем, я залезла в его личное дело и непонятно отчего огорчилась, увидев в стандартной анкете строчку «женат». Со мною происходило что-то странное, и это пугало меня.
Весной нас всем отделом пригласили в лес на шашлык. То ли заказчики проставлялись, то ли какие-то спонсоры объявились, но собирались все дружно, строя планы и подшучивая друг над другом.
Погодка выдалась, как на заказ. Что человеку нужно для счастья? Хорошая компания, ароматное, отлично прожаренное мясо, легкий привкус дымка в еще прозрачном воздухе и… человек, который сидит рядом с тобой и не сводит с тебя глаз, заставляя твое сердце биться часто-часто. С ужасом я поняла, что зимнее наваждение продолжается…
После тостов и шашлыков все, не сговариваясь, разбрелись по лесу. Первая зелень и клейкие листочки деревьев бередили душу. Он нежно поддерживал меня, когда мы перебирались через ручеек или на нашем пути появлялась канавка. И мне казалось, что я теряю сознание, едва только он дотрагивался до моей руки. Некстати вспомнилось, что муж уже тысячу лет не говорил мне красивых слов и даже не обратил внимания на шикарное белье, которое прикупила по случаю… «Вот возьму и влюблюсь! — зло подумала я. – Одни долги и обязанности. Когда же жить-то?»
Лес звенел птичьими голосами, душистые озерца ландышей привлекали своим тонким ароматом, белоствольные березы сияли своей светлой красотой, а рядом со мной шел мужчина. Мой мужчина… Я поняла это так отчетливо и ясно, как будто кто-то крикнул мне это на ухо.
— Ты будешь моей? – глухо спросил он. И я, чувствуя, как жар подступает к щекам, молча кивнула, понимая, что лечу в пропасть.
Мы стали встречаться, тщательно сохраняя свою тайну от окружающих. Нам было всегда мало друг друга. Едва расставшись, мы мечтали, что скоро, через день или через два будем снова вместе. Я гладила его серебряные волосы, заглядывала в колдовские глаза и вновь забывала обо всем. Двадцать три года прожила с мужем, родила ему двоих детей, но даже и не подозревала, что счастье может быть таким сладким и таким горьким. Я никогда не спрашивала его о семье, и он молчал. Лишь однажды скупо обмолвился, что всегда любил свою жену. До встречи со мной…
Что же такое случилось с нами? Чем нам придется расплачиваться за это наваждение?
Это была еще не расплата, а просто целая куча проблем, которая обрушилась на мою повинную голову. Я крутилась, как белка в колесе: устраивала мужа на обследование в больницу, искала работу для дочери, провалившейся на вступительных в институт, часами отговаривала сына от женитьбы на размалеванной наглой девице, собирала свекрови посылку. Я не забыла о своем любимом, но моя явная, не тайная жизнь властно заявляла о своем праве на мое время и мою душу.
Иногда я ловила на работе его грустный взгляд, иногда он звонил мне по телефону, чтобы услышать в очередной раз, как я занята. Но мне его не хватало…
— Я не могу без тебя — сказал он тихим глуховатым голосом, от которого у меня холодели губы и слабели колени. — Нам надо пожениться.
— Но это же невозможно… — слабо возразила я, стараясь не терять в его присутствии остатков здравого смысла.
—Почему? — грустно спросил он.— Неужели мы не имеем право на счастье?
— А наши дети, семьи. Что будет с ними, ты подумал?
— Дети уже выросли, у них своя жизнь, они в нас не нуждаются…
— Дети всегда дети — возразила я. — И мы должны…
— Никому и ничего мы не должны! — сердито перебил он меня.
В тот день мы впервые поссорились: глупо, отчаянно, с моими слезами и его угрюмым «делай, как знаешь». Он не мог понять, почему я не могу быть с ним всегда. Он все давно решил. За себя, и за меня… А я так не могла. Я чувствовала себя подлой предательницей и со страхом ждала откровенного разговора с мужем. Тысячу раз я представляла, как он молча встанет и долго-долго будет пить воду из носика остывшего чайника, как закурит десятую за вечер сигарету, сгорбится у края стола… Господи, за что же мне такое!
— Нам надо расстаться — сказала я в очередную встречу с любимым.
— Не могу обманывать детей, мужа, других людей…
— Ты предпочитаешь обманывать себя? — тихо спросил он и потерянно добавил. — Я не смогу жить без тебя.
Я заглянула в его глаза, в которых плескалась боль, и снова какая-то сила бросила нас друг к другу. Мы неистово любили друг друга, и в этом неистовстве уже было предчувствие расставания и боль потери. После я долго смотрела на него – сонного, доверчиво прильнувшего ко мне, а в голове билась одна мысль: «Что делать?» По-прежнему бегать на свидания и красть счастье или все забыть, перечеркнуть? А как без него… жить?
«Жила же ты как-то до встречи с ним — проживешь и сейчас. Зато будешь честно смотреть всем в глаза» — сказал внутри меня холодный трезвый голос. Осторожно высвободившись из его рук, я взяла листок бумаги и написала:
«Прости и пойми. Мы больше встречаться не будем. Люблю, но не могу прятаться и врать».
Конечно, я знала, что если снова увижу его на работе, то могу не выдержать, сдаться, и поэтому заранее приготовила пути отступления — уехала в отпуск к тетке. Там, в затерянной среди лесов крошечной деревеньке, я старалась вылечить свою израненную душу. Но что бы я ни делала, мысли все равно возвращались к нему и сердце тревожно сжималось: «Как он там без меня?»
Я снова металась, и снова была в тупике, не зная, что мне делать со своей неизбывной любовью и болью. Гадалка, к которой я отважилась пойти, посмотрела на меня черными глазами и произнесла лишь одно: «Уходи!».
Про гадалку ту вообще разное говорили: она многим помогает, но тех, кто в чем-то виноват перед своими близкими, не принимает ни за какие деньги и посулы. Но я же сделала все правильно — зачем же она со мной так?
Поздней осенью, когда зарядили надоедливые дожди, а почерневшие листья грудами лежали под деревьями, наконец-то закончилось мое добровольное изгнание. Я возвращалась домой успокоенная, почти уверенная, что все пойдет как прежде: работа, семья, дети…
— С выходом — поприветствовали меня на службе.
— Как отдыхали? Посвежели, похорошели. А у нас тут новость. Печальная. Отставного военного помните?
—Что? — холодеющими губами, прошептала я.
— Сердце не выдержало… Ой, да что это с вами ? Скорую, скорую вызывайте!
Голоса доносились словно сквозь туман, а я, не жалея больше ни о чем, уносилась куда-то ввысь. Простите меня за все, милые, любимые, но мое место там, с ним. Простите!
***
О моем обмороке все давно забыли. Теперь я живу правильно. Как все. Хожу на работу, воспитываю своих взрослых детей, которые не хотят, чтобы их воспитывали. Ругаюсь с мужем, который мечтает, чтобы я от него отцепилась.
По-своему я даже счастлива, недавно вон повышение получила. Но как же тоскливо бывает у меня на душе… И как хорошо я сейчас понимаю волков, которые воют лютой зимой на луну. Им холодно и одиноко…. Мне тоже иногда хочется так завыть. Нельзя — люди не поймут. Но ведь я живу правильно. Почему же мне так плохо?