Сдав сессию, Лена каждое лето уезжала на каникулы к бабушке, в Полесье.
Места райские, достойные кисти художника: темные пущи чередуются с изумрудными лугами, перелесками, болотами, небольшими озерами. Заберешься на островок среди топи и чувствуешь, что шумная городская жизнь со всеми ее проблемами осталась далеко-далеко…
В то лето, сухое и жаркое, на болоте появились новые островки, до которых и не доберешься в дождливое время. Один из таких островков и облюбовала Лена. Загорала, если не очень донимало комарье, под вечер разжигала костер, пекла картошку, пела, читала, а иногда просто слушала лес.
И все бы ничего, но в последние дни ее не покидало чувство, будто она не одна на острове, что кто-то невидимый, стараясь себя ничем не обнаружить, наблюдает за ней.
Вот и сейчас тревога снова охватила ее. Девушка вздрогнула, оглянулась, но, упрямо закусив губу, вспомнила слова бабушки: «Если кажется – перекрестись». Неумело перекрестилась и, злясь на себя за глупый страх, озорно крикнула прямо в недвижимо застывшую вдалеке глыбу леса: «Эй, ты кто? Приходи в гости!». «О-о-сти!» — подхватило гулкое эхо, и снова воцарилась тишина.
«Да кому здесь быть! — подумала Лена. И насторожилась: через густые, все в прошлогоднем пуху камыши, явно кто-то пробирался. Человек? Нет, человеку там не пройти. «Ой! — екнуло Ленино сердечко. – Волк! Точно волк! Вон и шерсть рыжеватая мелькает».
От ужаса она зажмурила глаза: «Господи, а у меня даже ножа нет! Сейчас как бросится!»
— Девушка, вы чего так испугались? Не бойтесь, я вас не съем! — волк почему-то заговорил человеческим голосом, и пахло от него не псиной, а приятным одеколоном.
«Идиотка, — обругала себя девушка. – Это надо же было человека с волком перепутать!» Она медленно разлепила глаза и увидела перед собой загорелого парня в одних шортах. У красавчика были желтые глаза с коричневыми крапинками, выгоревшие на солнце каштановые волосы и фигура Аполлона. На мощной, с выпуклыми мышцами груди красовалась цепочка с необычным кулоном в виде листочка.
— А волк, он где? – пролепетала Лена, мысленно отметив, что парень очень даже ничего, скорее всего, из отдыхающих в соседнем пансионате.
— Какой еще волк? – удивился незнакомец. — Это я топал напрямки – знаю здесь все тропы. И церемонно представился:
— Вольф.
— Ну и имечко! – изумилась Лена.
—Так звали моего отца, деда и всех наших в роду! — как будто читая его мысли, обиделся парень. Хочешь, зови Володей, но по мне Вольф все-таки лучше.
— А, так ты из немцев… — понимающе протянула Лена.
— Что-то вроде того, — рассмеялся Вольф. — Чего сидишь? Айда купаться!
Вдвоем на островке стало совсем по-другому. Теперь, проснувшись утром, Лена наскоро завтракала и бежала к заветному местечку, гадая, придет ли сегодня Вольф. И когда издали замечала знакомый силуэт, сердце ее словно ухало куда-то вниз, а висках начинали стучать серебряные молоточки: «Он здесь! Он со мной! А значит…» Она не думала о том, что будет с ними завтра, никогда не говорила себе «люблю», но ее неудержимо тянуло к этому парню, который так много знал о травах и деревьях, зверях и… людях. Никогда и ни с кем ей не было так интересно разговаривать или просто молчать, глядя в синее-пресинее небо с редкими голубыми облаками.
Вот только как ни старалась, она так и не смогла ничего о нем узнать. Вольф всегда провожал ее до опушки, но никогда не заходил в деревню. И на танцы
С ней пойти отказался, мол, ерунда все это. Судя по речи – горожанин, но разве может горожанин так ориентироваться в лесу? Студент-геолог? Возможно… Но где-то же он должен жить? Хотя бы в палаточном городке! Странно…
Впрочем, какая разница, кто он и откуда? Главное, чувствовать его рядом, видеть, как теплеют его глаза, когда он смотрит на нее, ощущать легкие, словно случайные прикосновения, от которых бросает в жар, а голова становится легкой, словно воздушный шарик. До формальностей ли тут?
Так, в купаниях и разговорах прошел почти месяц. В тот вечер они засиделись на своем островке допоздна. Только Вольф почему-то был непривычно молчалив и не шутил по своему обыкновению.
— Скупнемся напоследок? – предложила Лена.
— Подожди… — он взял ее за руку и подошел близко-близко. — Подожди…
Лена не помнит, сколько длился этот поцелуй: полчаса, час, а может быть мгновение – ей казалось, она плывет где-то там, высоко-высоко над всей землей, и невидимые эльфы поют свою известную песню…
Наконец, Вольф, застонав, отстранился:
— Я люблю тебя… люблю. Вопреки всему… – хрипло прошептал он. — Что бы ни случилось с нами дальше, ты это помни.
— А как же… Почему? – Лена не понимала, что с ними происходит. Он любит ее, любит! Тогда почему словно бы прощается с ней?
Растерянная, она шла по пыльной дороге к деревне, чувствуя, что Вольф смотрит на нее из леса. Оглянулась – никого. Лишь верхушки молоденьких елочек шевельнулись, указывая его след.
Всю ночь Лена не спала, а наутро, едва забрезжил рассвет, заспешила к месту их встреч. Тишина. Все еще надеясь, она понуро бродила вокруг, вздрагивая от малейшего шороха. «Я не увижу его больше. – сказала себе Лена. — Никогда». И то, что это правда, было страшнее всего…
«Уеду! — решила Лена. Завтра же уеду! А Вольф… Да у такого красавчика, наверное, таких как я, воз и маленькая тележка. Ну и поделом мне, не надо было уши распускать. Как говорится, поматросил и бросил…»
Дома она зло покидала вещи в чемодан, не обращая внимание на уговоры бабушки. Оставалось вытерпеть здесь еще пятнадцать часов – до первого утреннего автобуса. Вечер был душным, где-то со стороны леса полыхали зарницы и Лена, выходя на улицу, подумала, что там, над «их» островком, наверное, уже вовсю бушует гроза.
На лавочке у клуба о чем-то оживлено судачила стайка женщин, и она невольно замедлила шаг.
— Да я своими глазами видела! — горячилась завклубша Настя. -– Иду, значит, по дороге, а он из лесу и выходит. Ну, парень или мужчина. Не разглядела… Я чуть замешкалась, глядь, а его уже нет. А в кусты волк побежал, рыжеватый такой.
— И даже здрассти тебе не сказал!? – подначил старый конюх Антон. Страшилок насмотрятся, а потом и чудится… разное. Ты, Настена, ври да не завирайся.
На лавочке дружно рассмеялись, а обиженная Настя умолкла, поджав губы.
«Ну и темнота, — подумала Лена. Она же не старая еще, эта Настя, а верит в разную ерунду. Все-таки хорошо, что завтра я отсюда уеду…».
В городе ее рана не то чтобы затянулась, но стала саднить чуть меньше. Теперь она думала о Вольфе с легкой грустью, как о чем-то далеком и несбывшемся, но до сих пор дорогом ей. Хороший парень Андрей встречал ее с занятий, и где-то в большой уютной квартире его мама с волнением ожидала встречи с будущей невесткой. И все в Лениной жизни складывалось отлично. Вот только почему, целуясь с умницей Андрюшей и обещая выйти за него замуж, она не чувствовала такого, как с Вольфом? Почему!?
После Нового года от бабушки пришла телеграмма, что захворала она, так, сможет, хоть внученька приедет навестить? Пришлось собираться в дорогу.
В занесенной снегом деревне было скучно. Лена почти безвылазно сидела в доме, ухаживая за бабушкой и считая дни до отъезда. Она как раз готовила травяной настой, как хлопнула дверь, и вбежала возбужденная соседка.
— Сидите тут, и ничего не знаете. А у нас такое! – ворохом сыпались новости. — Насте летом не поверили, а ведь многим потом казалось: идет человек, ан нет – волк бежит. Их этой зимой много развелось, даже в деревню забегать стали. Вон, у Милки что с околицы, козочку задрали, на выгоне их видели… Ну, деда Антон и взялся за ружье. Сегодня одного ухлопал – у конюшни лежит. А на шее у него – не поверите –- цепочка с кулоном. Откуда цепочке взяться? Страх-то какой!
Соседка говорила что-то еще, но Лена уже не слышала. Накинув шубку, она бежала к конюшне. Обутые в тапочке ноги увязали в снегу, халатик расстегнулся. «Нет, не может быть. Наваждение, шутка, ошибка» — твердила она себе. Но сердце сжималось от тяжелого предчувствия.
У конюшни толпился народ. Растолкав всех, она подбежала к убитому волку.
Желтые потускневшие глаза с коричневыми крапинками смотрят в небо. Рыжеватая шерсть, цепочка со знакомым кулоном-листиком…
«Мой Вольф, — прошептала Лена, опускаясь на колени. – Мой бедный Вольф…»
Елена