Это был 1977 год. Мне было четырнадцать. Я тогда училась в восьмом классе. Девочкой я была довольно яркой, поэтому на восьмое марта всегда собирала обильную «жатву» из подарков, которые мальчики клали понравившимся девочкам.
Конечно, тогда мы были совсем другими. У нас не было джинсов и современных гаджетов, мы не могли позвонить друг другу по мобильному. Но мы встречались как бы ненароком, высматривая друг друга в школьных коридорах. И пели в три аккорда под гитару душещипательные песни про любовь, и про то, что «свеча горела…».
Я всегда была гуманитарием, а математика у меня никак не шла. Учительница назначила мне дополнительные занятия. Там я и познакомилась с Толей.
Он не занимался дополнительно, а готовился к районной олимпиаде по математике, в отличие от меня, путающей косинусы и синусы. Он сидел на парте за мной и, молча, что-то писал, но, как выяснилось, все-таки приметил лохматую, в кудряшках, девчонку. Таких сейчас называют «ботан», а тогда – заучками. Худой, длинный, тощий, с темными усиками, пробивающимися над верхней губой. И в очках. Разве мог он понравиться девочке, избалованной вниманием?
Но с ним было интересно. Несколько раз мы прогулялись до моих бабушки с дедушкой, несколько раз покатались на карусели в парке – такой, на цепях, других еще не было. Но я не относилась к нему серьезно, ведь в моих девичьих мачтах царил совсем иной образ. Максим! Парень с красивой фамилией, старше меня на год, за которым бегали все девочки нашей школы. От одного его вида меня начинало трясти, но я делала вид, что совершенно равнодушна. И вот этот красавчик пригласил меня покататься на лыжах за городом. В небольшом леске, до которого можно было легко добраться автобусом.
Тогда лыжи были частым аксессуаром в общественном транспорте. И никого не удивляли. Мы катались с родителями в ближайшем парке, выезжали по выходным за город. Это было обычное и привычное времяпровождение, причем совершенно ничего не стоящее. Мы не знали других развлечений, типа современных скалодромов и аэротруб. А лыжи – это было здорово.
Естественно, ночь перед свиданием я не спала, мне все мерещился Максим. А когда мы встретились, то я поразилась его красоте. Он был в меховой шапке и каком-то дивном свитере. Красиво изогнутые губы улыбались мне, на щеках горел румянец, и на лоб его картинно спадали смоляные кудри. Мечта любой девушки, что и говорить…
Мы, болтая, бодренько загрузились в автобус и высадились в этом леске. И весело катались, кокетничая и щебеча. О чем еще могут щебетать юные создания, испытывая интерес друг к другу?
Но вдруг я заметила, что Максим как-то осунулся лицом. И что его окружила некая компания молодых парней, которые в то время уже были, но гораздо позже стали «бандами».
Я не слышала, что он им говорил. Видела только, что показывал на меня и о чем-то просил. Я было подумала, что он просит, чтобы меня не трогали, но только позже поняла, что он просил, чтобы не трогали его, а меня можно. Точно индульгенцию просил, выставляя вперед перед собой меня, невинную девчонку.
Его отпустили, и через минуту эти парни окружили меня. Они смеялись, примеривались и было ясно, что добром это не кончится. У них был главарь, который все время пытался меня повалить в снег. Он был выпивший, плохо одетый, но явно главный среди всех этих крыс в обличии людей.
Подойдя, он сделал мне подсечку, и я упала. «Я первый, — сказал он своей братве, – а потом делайте, что хотите».
Я кричала, молила их о пощаде, но ничего не помогало. И я приготовилась умирать. Я была еще совсем ребенком, мало понимала, что к чему, но четко знала, что это все.
И вдруг главарь пошатнулся – на него налетело что-то длинное и в очках, сбивая с ног. Это был Толя. И дрался он с ними не на жизнь, а на смерть.
Это я уже потом узнала, что Толя давно занимается единоборствами. А тогда так и не поняла, как он мог раскидать один пять или шесть человек.
Оказывается, он видел, как мы встретились с Максимом. И поехал за нами следующим автобусом. Почему, и сам не мог сказать. Просто почувствовал беду.
Эти парни убежали, но пытались угрожать. Они не могли понять, как «заучка» мог их осилить. А Толя, осторожно придерживая, повел меня к остановке автобуса, так как сама я идти не могла – меня всю трясло.
На остановке на нас смотрели, ведь все слышали крики из леса и понимали, что это мы. Но доехали мы благополучно, и Толя довел меня прямо до квартиры.
Маме я ничего не сказала. Толе я была благодарна, но он так и не вызвал моего интереса. Только и Максим, так подло предавший меня, тоже вызывал омерзение.
Но потом омерзение стало еще больше. По школе, с подачи Максима, поползли слухи, что меня избили (и не только) поселковые парни. В меня стали тыкать пальцами, и я совсем замкнулась.
А потом наша классная устроила судилище, где я вдоволь наслушалась о своем «непристойном» поведении. Еще и подруги выступили, как свидетели…
Я сбежала с того судилища. И дома растворила в воде множество головок спичек. Я не хотела жить и считала, что опозорена на все времена.
И, когда я уже собиралась выпить противный коричневый напиток, неожиданно зазвонил телефон. Это был Толя. «Выйди, пожалуйста, на минутку», — попросил он.
И я вышла. А он подарил мне цветок и шоколадку. И ничем не утешал. Просто был рядом.
Я ему тогда наговорила всякой ерунды и убежала, так и не взяв подарков. И с этой минуты он исчез из моей жизни. Не звонил и никогда не попадался мне на глаза, тем более, что класс у него был выпускной, он учился в другом корпусе.
Через какое-то время я поняла, как мне его не хватает. И всеми силами захотела вернуть его – искала с ним встреч, «нечаянно» попадалась ему на глаза. Тщетно. Кажется, он полностью разочаровался во мне.
И лишь через полгода, весной, мой рыцарь признался, что я для него важна. «Ты — ветерок, — сказал он мне. – Порхаешь без руля, куда тебе вздумается. Ну как с тобой иметь дело?». «А ты — огонек, — ответила я. – Ты греешь меня и даже обжигаешь».
Толя хорошо учился, но, как ни странно, пошел в армию. И честно отслужил в десантных войсках. А я его честно дождалось, причем буквально через месяц после его дембеля мы поженились. Нам было по двадцать…
Сейчас мы прожили вместе уже почти сорок лет. У нас дети и внуки. Но по-прежнему зовем друг друга «Ветерок» и «Огонек».
А Максима я встретила как-то лет двадцать назад. Он отсидел, был дважды женат к тому времени, но не имел ни кола, ни двора, и не единого любящего сердца рядом. Да и внешне уже не было тем красавчиком, который в школе тревожил девичьи сердца.
Как сложилась его дальнейшая судьба, не знаю. Но я давно простила его и, надеюсь, все у него хорошо. А может, я немного ему и благодарна за то, что дал мне понять кто есть, кто. И кто есть самый лучший в мире мужчина. Конечно же, мой «Огонек».