Сквозь разорванную пелену облаков голубой змейкой мелькала река, и Марина, вглядываясь в иллюминатор, поняла, что город, в котором она не была столько лет, неумолимо приближается. Пытаясь унять отчаянно забившееся сердце, она прижала руку к груди, нащупывая острые края медальона в виде половинки сердца, и с грустью подумала: «Сейчас ему уже почти двадцать пять…Каким он вырос, мой мальчик?»
Она почти забыла о нем – крошечном орущем комочке, который видела всего лишь два раза в жизни и почти не жалела о том, что тогда, сразу после родов, позволила его унести.
—Только глупые дуры рожают в шестнадцать лет! – кричала мать. – Ну кому, спрашивается, ты будешь нужна с довеском? Что ж, ломай себе, доченька судьбу, ломай. Только на меня не рассчитывай!
И Марина, боясь ослушаться матери, подписала документы об отказе от ребенка.
***
Баронесса Лантрен вздохнула и медленно пошла к выходу из салона. Наверное, Поль прав. Что она забыла в этом городе, с которым ее ничего не связывало? Кроме кудрявого мальчика, затерявшегося в прошлой жизни.
Ей было двадцать, когда она уехала в Париж. Случайное знакомство на выставке с худеньким, похожим на сову французиком, оказавшимся наследственным бароном, бурный роман, закончившийся замужеством, титул, который она получила в придачу к шикарному дому в Париже и двоим его детям от первого брака. Настоящее чудо, о котором мечтают миллионы наших девчонок! И только потом она поняла, что сказок в реальной жизни не бывает и что даже баронессы не всегда бывают счастливыми…
Уезжая навсегда, Марина поняла, что не сможет жить, если еще хоть раз не взглянет на сына. Она без труда узнала, в каком детском доме находится малыш и, прибегнув к обману, подкупила впечатлительную старушку, работающую ночной няней.
— Это точно он? — Марина склонилась над темноволосым мальчиком, и няня кивнула, испуганно оглядываясь на дверь.
— Вы побыстрее там, а то мне влетит, — взмолилась женщина, и Марина тихо, чтобы не разбудить малыша, надела ему на шейку медальон, но не удержалась, на секунду прижала к груди теплое тельце.
—Ты — мама?— Малыш сладко засопел во сне, — Спой мне песенку…
И Марина, прильнув губами к темным кудряшкам, запела: « Миленький ты мой…» Но эта песня так нелепо звучала в тишине детской спальни с крашеными в казенный синий цвет стенами, что не в силах больше терпеть, она бросилась к выходу.
Родной город встречал ее неприветливо. Шел дождь и почему- то не покидало чувство, что всей ей здесь теперь чужое. Она не узнавала улиц, заклеенных яркой, безвкусной рекламой и не понимала, зачем вообще сюда приехала.
Здесь, как и в Париже, она снова была чужой для всех…
Вечером Марина решила спуститься поужинать в гостиничный ресторан и, внимательно оглядев себя в зеркало, осталась довольна: нежного кремового цвета костюм с интеллигентно прикрывающей колени юбочкой, красиво оттенял смуглость ее кожи, ровная челка подчеркивала зеленые глаза и аккуратный носик. И не скажешь, что сорок один. Тридцать три-тридцать пять от силы.
В ресторане было людно, и Марина поморщилась: меньше всего ей сегодня
шума и плохой музыки, которая всегда бывает вот в таких, заполненных аляповатой роскошью заведениях. Ее покоробили зеркала, обрамленные
тяжелыми, крашеными под золото завитушками рам…
Смазливый парнишка в сиреневом пиджаке проводил ее к одинокому столику, стоящему чуть в стороне. С ловкостью фокусника спрятав в кармане купюру, он шепнул:
— Вы еще не видели нашей новой программы? Ручаюсь, мадам получит удовольствие…
И правда, парень на подиуме напоминал греческого бога: бронзовый загар, широкие плечи, тигровая повязка на узких бедрах. Длинные волосы слегка вились, мокрыми прядями падая на высокий лоб, волевой подбородок украшала ямочка, в темных завитках на груди трогательно переливалась тонкая цепочка. Глаза юного бога без эмоций скользили по лицам, но вот он взглянул на Марину, преклонив колено, послал ей воздушный поцелуй и исчез за кулисами.
— Он великолепен, не правда ли?- вкрадчивый голос над ухом напугал Марину, она подскочила, опрокидывая бокал.
— Простите, я не хотел… — официант понимающе улыбнулся . – Вы не рассердитесь? Один человек очень хочет с вами познакомиться…
«Вот тебе и греческий бог. Дешевка! Альфонс, промышляющий богатыми дамочками! — пронеслось в голове у Марины. – Ну погоди, сейчас я тебе покажу!». Но, резко обернувшись, растерялась.
Он был очень мил, этот мальчик в узких джинсах и белой майке, и у Марины сладко заныл низ живота. Поль… Марина давно уже не верила в страстность французов – скучные поцелуи мужа по средам и пятницам ничего не будили
В ней. А тут…
— Вы не поужинаете со мной? — протянул он ей руку, и она, покраснев, молча указала на соседнее кресло.
Они пили шампанское, мило беседовали, но в какой- то миг Михаил поймал ее руку, поцеловал открытую ладонь и шепнул:
— Поехали к тебе…».
— Я старше тебя, ты это знаешь, — Ее смех прозвучал фальшиво…
— Это неважно, — Михаил нежно откинул с ее лба прядку, — Ты плохо подумала обо мне, поэтому…— его губы едва касались ее щеки, — Я сейчас провожу тебя, а завтра мы встретимся. Судорожно вздохнув, Марина кивнула.
Прошла неделя, но Михаил не предпринимал попыток затащить ее в постель.
Вечерами, стоя перед зеркалом, Марина разглядывала себя и убеждалась: она еще красива, никто не скажет, что ей уже под сорок. А Михаил так молод … Их отношения нельзя назвать простой интрижкой, но почему он оттягивает желанный момент, зная наверняка, что не услышит отказа? Робкая надежда бесстыдно лезла в голову.
В то утро солнце до изнеможения раскалило воздух. Михаил обещал отвезти Марину в одно местечко на берегу реки, и по его дрожащему голосу Марина поняла – день будет решающим.
Они ехали уже полчаса, но пока кроме банального «привет, как дела» не произнесли ни слова. Марина осторожно скосила глаза, наблюдая за Михаилом. Уверенно сжимая руль, он смотрел на дорогу, но, почувствовав ее взгляд, улыбнулся, на мгновение обнял ее: «Я рад, что ты со мной…»
Место и в самом деле было восхитительным: высокий холм нависал над речкой, резко обрываясь у самой воды. Марина сняла босоножки, беззаботно засмеялась.
Михаил, уже без рубашки, стоял на краю обрыва, широко раскинув руки. Вдруг он запрокинул голову, ударяя кулаками себя в грудь, закричал:
— Э-ге-гей! Это я — Львиное Сердце!
Ветер трепал его волосы, и Марина, очарованная необычным зрелищем, подошла к обрыву:
— Боже, как высоко…
Она прильнула к Михаилу, задыхаясь от запаха мужского тела. Что-то царапнуло щеку, сверкая на солнце острыми уголками, задрожал на могучей груди маленький медальон.
— Что это?— Марина взяла медальон на ладонь, другая рука легла на сердце. Ах, как же оно заколотилось!
— Это — половинка моего сердца, — Михаил вздохнул, — Мне подарила его одна женщина, очень давно. С тех пор я ищу вторую половинку…
— И давно ищешь? – Что-то в голосе Марины насторожила Михаила, и он, тряхнув волосами, упрямо повторил: — Давно ищу, только не пойму зачем…
Осторожно ступая босыми ногами, Марина подошла к обрыву, глянула вниз и на этот раз не отшатнулась:
— А сколько тебе лет, Миша?
Голубая лента реки извивалась внизу, напоминая о чем- то далеком и грустном.
— Мне будет двадцать пять, но это не имеет значения, я хочу быть с тобой, — Михаил не двигался, он не видел, как наклонилась Марина над пропастью.
«Миленький ты мой, возьми меня с собой…» — из далекого прошлого всплыла песня. Она пела ее тихо, как в трансе, не отрывая глаз от манящей, синей ленты.
— Марина!— крик Михаила отозвался вдалеке тревожным эхом, женщина вздрогнула, обмякла в сильных мужских руках. Он гладил ее плечи, нашептывая на ухо что- то нежное и желанное. Марина подняла голову, глаза их встретились. Его руки на ее спине напряглись, и словно в тумане Марина увидела лицо…Артура. Черные глаза с поволокой, каштановые волосы, отливающие медью, милую ямочку на подбородке… Именно эта ямочка и свела с ума бедную пятнадцатилетнюю дурочку.
Она осторожно высвободилась из его объятий.
— Будем пить вино!- слава Богу, голос не подвел ее. — Ну, иди, открывай шампанское, а я…мне нужно взять сумочку в машине.
—Я люблю тебя! — он по-щенячьи заглядывал ей в глаза, почти не сомневаясь в ответе.
— Я тоже тебя люблю, мой мальчик!- прошептала Марина и, спотыкаясь, пошла к машине.
— Мариша, а что за песню ты пела? Я знаю эту мелодию, однажды в детстве мне снился сон…— но Михаил не успел закончить фразу. Марина вдруг села в машину и захлопнула дверь, он даже не двинулся, чтобы удержать ее, просто стоял, и глупо улыбаясь, смотрел на уезжающий автомобиль.
В гримерке его поджидал шеф:
— Слушай, это, конечно, не мое дело, но женщина, что недавно приходила, она тебе кто? Ворвалась как фурия, расспрашивала о тебе и оставила вот это, — он протянул Михаилу конверт.
… В машине еще витал аромат ее духов, Михаил, закрыв глаза, пытался угадать содержание письма. Досчитав до десяти, он открыл конверт и достал листок, исписанный торопливым почерком. Золотая цепочка выскользнула из конверта и упала на колени – маленький осколочек сердца тускло сверкнул в темноте. Еще не приложив его к тому, который висел у него на груди, Михаил догадался – это частицы одного целого. Он вспомнил свой детский сон, голос женщины и то, как утром обнаружил на груди медальон. Он все годы верил, что мама подарила ему талисман, чтобы не потерять его снова. Но шло время, а он оставался по- прежнему одинок. И вот появилась Марина…
Михаил молча смотрел в окно, его рука сжалась, комкая письмо, потом резко сдернула с груди цепочку. Две половинки сердца, соединившись на миг, упали в песок.
… По пустынному шоссе неслась машина, молодой парень за рулем казался пьян, из его горла вырывался рыдающий крик, отдаленно напоминающий песню, — « …взял бы я тебя.. там в краю далеком…»
***
В гостиничном ресторане всегда многолюдно. Может, оттого, что выступления молодого атлета всегда пользуются особым успехом. И, наверное, не зря утверждают, что разбил он немало сердец. А еще говорят, что бронзовый бог предпочитает женщин постарше, богатых и щедрых. Он меняет их, как перчатки и, брезгливо улыбаясь, называет дам «мои мамочки»…