Солнечный лучик мягко поцеловал ее в щеку и пощекотал ресницы, словно говоря, что пора вставать. Не открывая глаз, Машка осторожно свесилась с кровати и нашарила на полу бутылку с минералкой. Это ж надо, — смешать шампанское с водкой!
А все из-за подлого Игорька, который бросил ее одну в клубе. Пришлось в три часа ночи топать через весь город до общаги — хорошо еще, что не нарвалась…
Вздохнув, Машка вспомнила, как Игорек на ее глазах обнимал длинноногую хихикающую девицу – она могла поручиться, что у той полторы извилины в голове. У Машки извилин много, вот только парни, будто сговорившись, обходят ее стороной. Впрочем, понять их можно — Машкино мягкое, словно выписанное на холсте лицо и нежные губы с загадочной улыбкой никак не соответствуют модному нынче образу «стерва-секси», а крепенькая фигурка с пышными белыми руками и внушительным бюстом скорее отталкивает противоположенный пол, чем притягивает.
— Эх, не в то время ты родилась, доча, — вздыхала мама, глядя, как Машка натягивает на крутые бедра узкие джинсы. — Тебе бы сотни на две лет раньше появиться — от кавалеров бы отбою не было!
Машка, как в город учиться приехала, специально в музей сходила, проверила. И правда, старинные красавицы в кринолинах — жуткие, на ее взгляд, толстые уродины, — весьма смахивали на нее, на Машку. Но что толку? Парню ведь не скажешь: «Смотри, я прямо вылитая графиня де Борисовская, дальняя родственница Радзивиллов!»… Им нравятся высокие, тонкие, с наглыми глазами. И даже Игорек, на которого и плюнуть противно, вчера подло ее «пробросил».
Пребывая в таких грустных мыслях, Машка потянулась, открыла глаза и ойкнула: на соседней кровати, сложив руки на коленях, сидел симпатичный блондинчик лет двадцати двух. Локоны у блондинчика были длинные и явно завитые в парикмахерской, а большие, тщательно выхоленные бакенбарды закрывали пол-лица. Одет блондинчик был в длинный пиджак, облегающие штаны со штрипками и лаковые туфли. Он с восторгом смотрел на Машку.
«Вот и «белочка» пришла… — Отрешенно подумала она. — Пить надо меньше…»
— Брысь! — Машка махнула рукой, отгоняя назойливое видение, и для верности швырнула в него тапком. Тапок пролетел сквозь блондинчика и мягко шлепнулся на покрывало. Блондинчик чуть колыхнулся, как изображение в телевизоре, но тут же резво вскочил с кровати, щелкнул каблуками своих нелепых туфель, и заговорил:
— Сударыня, не бойтесь меня! Я ваш друг! Ведь вы Мари, та девушка из моих снов! Я узнаю ваши прелестные глаза, эту милую родинку на щеке, загадочную улыбку… — Он отставил ногу и, словно артист в театре, прижал руки к груди. — Перед вами несчастный влюбленный, пронизавший время и расстояние ради одного взгляда, который вы сможете ему подарить. И только сие прощает мне мою дерзость…
— Чего-чего прощает? — пробормотала Машка, ошалело глядя на перстень, сиявший на безымянном пальце незнакомца. — Че-то я не врубаюсь!
— Мою дерзость, — повторил блондинчик звучным баритоном и отвесил изящный поклон. — Простите, за всей этой суматохой я забыл представиться. Князь Вольдемар Мышицкий, потомственный дворянин, младший помощник статс-секретаря канцелярии Его Высочества.
— Графиня Мария Леопольдовна, первая фрейлина директрисы плодоовощной базы номер пять, — съязвила Машка, прикидывая, удастся ли ей вызвать себе с мобильника психиатрическую бригаду. — Давай, вали отсюда, фантом проклятый, а то комендантшу позову!
Блондинчик умоляюще посмотрел на Машку и вытер лоб кружевным платочком.
«Привидение, а потеет! — подумала Машка, натягивая на голову подушку и надеясь, что оно сейчас исчезнет. Наконец ее осенило. «Я просто сплю! – сказала она себе. — Сплю и вижу сон. В музей-то ходила!»
Ей сразу стало легко и свободно, поэтому, высунув голову из-под подушки, Машка внимательно рассмотрела Вольдемара. Красавчик! Еще бы баки эти уродские сбрить, так и вовсе плейбой — не чета подлому Игорьку.
— Какой конфуз! — возопил князь. — Я поставил юное невинное создание в неловкое положение, застав ее в объятиях Морфея! Давайте я спрячусь за этот шкап, пока горничная будет вас одевать…
— Нету у меня никакой горничной! — грустно сказала Машка.
— Как? — изумился князь. — Кто же справляется с вашим корсетом и расчесывает вас?
— Сама, — ответила Машка. — Нам здесь не до корсетов…
— Что же это за время такое, если у юной девушки вашей красоты и положения нет даже горничной? — князь смотрел на нее с сочувствием и, кажется, собрался пустить слезу.
— Двадцать первый век, — отчеканила Машка. — Автомобили, пароходы, самолеты, компьютеры. Ты о таком, конечно не слышал?!
— А я из 1820 года. Нет, знать этих господ я чести не имел, — опечалился князь. — Наверное, это ваши важные сановники…
— Деревня! — констатировала Машка. — Ну, а Пушкина ты хоть знаешь?
— Читал творения сего поэта. Плакал от умиления его бесподобным слогом, — обрадовался Вольдемар.
Машка вытащила из груды одежды шорты и быстренько плюхнулась на стул. Князь, краснея, уставился на ее голые ноги.
— Чего смотришь? Никогда не видал ног юного невинного создания? — она и сама не понимала, что же ее так разозлило в этом странном сне.
— Не видал, — честно признался князь. — Конечно, бывало, закружится красавица в вихре вальса, и чудесным виденьем мелькнет кончик ее маленькой атласной туфельки пред очами зачарованного наблюдателя…
— Ну и шел бы к своим телкам средневековым! — еще больше разозлилась Машка.
— Вы сердитесь, Мари? — расстроился князь. — Тогда мне стоит удалиться. Могила станет мне приютом, и участь мне предрешена…
Фигура князя заколыхалась, переливаясь радужными огнями, и Машка поняла, что сейчас он исчезнет.
— Эй, погоди! Я вовсе не сержусь! — закричала она. — Ты и правда из девятнадцатого века? Не врешь?
Князь снова стал уплотняться и превратился в прежнего красавчика:
— Соблаговолите меня выслушать, Мари.
Он откашлялся и дрожащим голосом начал свой рассказ:
— Я рос мечтательным ребенком, нежным душой и сердцем. С юности я увлекся астрологией, в отличие от своих сверстников не уделяя должного внимания ни охоте, ни балам, ни веселым холостяцким пирушкам.
Моя милая матушка огорчалась моими занятиями, но родительской своей воли не выказывала, надеясь, что мне прискучат научные труды, и я начну вести образ жизни, подобающий мне по положению и воспитанию. Но время шло, а я по-прежнему
все свое время проводил с Корнелиусом, нашим домашним астрологом, выписанным за большие деньги из самой Сардинии.
Его опыты всегда интересовали меня, и я любил наблюдать, как вода, вследствие магических действий, превращается в пламя. Силой магнетизма Корнелиус мог заставить предметы двигаться и даже предсказывал будущее…
Однажды ко мне во сне явилась девушка. Я не видел ее одежды, обстановки, которая ее окружает, но ее лицо пленило меня тонкостью своих черт, за которыми я разглядел страдание… Я полюбил ее всем сердцем! В следующую ночь она пришла снова, затем еще… Я пытался ее задержать, но она неизменно исчезала, оставив после себя лишь тонкий аромат фиалок. В последний свой приход она сказала: «Меня зовут Мари. Ты должен разыскать меня…».
Больше она — а это были вы, Мари! — не появлялась, и меня охватила черная тоска. Я не знал, где вас искать, и чувствовал, что дни мои сочтены…
Вольдемар поправил кружева своей сорочки, высовывающиеся из рукавов пиджака, и окрепшим голосом продолжил:
— Но как-то раз, не надеясь на удачу, я открылся Корнелиусу, который подарил мне надежду. К счастью, я богат, поэтому мы смогли провести необходимые опыты, которые заняли у нас целых два года. И вот настал желанный миг, когда Корнелиус показал мне прозрачный шар чистого стекла, в котором трепетали молнии, и сказал: «Ваша светлость, Мари живет в туманном будущем, и нынче ночью вы сможете посетить ее в виде бесплотного тела. Но это очень опасно, потому что, проходя сквозь тьму столетий, душа может никогда не вернуться в тело, которое останется пребывать спящим в вашей опочивальне».
«Ну и пусть! — вскричал я. — Пусть я погибну, но никогда я не желал ничего так сильно, как этой встречи!».
И вот я здесь, перед своей возлюбленной. Вы говорите так странно, наряд ваш непривычен моим глазам, но… это вы!
— Так ты искал… меня? — Машка оглянулась, словно пытаясь увидеть рядом некую Мари, которая ничего общего со студенткой колледжа Машкой Баботнюк в общем-то не имела.
Вспомнились слюнявые поцелуи Игорька, его наглые руки, пытающиеся расстегнуть ее блузку, прозвище «Пончик», которое дали ей в группе парни, и Машка неожиданно для самой себя расплакалась. Она плакала оттого, что сильная и красивая любовь для нее возможна только во сне, что жизнь на самом деле жесткая, подлая и несправедливая. И что приснившийся ей красавец сейчас исчезнет навсегда, а она останется с Игорьком или такими же, как он.
— Мари, вы плачете? — участливо склонился над нею князь. — Значит, вы хоть немного меня…
— Да, — закричала Машка. — Я люблю тебя, всегда любила! Но ты же привидение, ты сон, ты ничто! А я… глупая и некрасивая девчонка, которая почти поверила в мечту!
— И вы готовы быть со мной? — Вольдемар смотрел на нее серьезно и сосредоточенно.
— Да… — прошептала Машка. — Даже если из-за этого я никогда не смогу проснуться!
— Тогда слушайте, Мари. Я открою вам еще одну тайну, о которой мне рассказал Корнелиус. Когда-то вы были моей нареченной — маленькой девочкой, скончавшейся от скарлатины, затем рабыней на тростниковой плантации, танцовщицей караван-сарае… Как и я, вы прожили много жизней, только души наши не разу не встретились, хоть и было им это назначено судьбой. Но, видно, Провидение сжалилось над нами, и вы, в облике прекрасной девушки, явились мне во сне. А мне было разрешено разыскать вас.
— И что это меняет? — грустно спросила Машка.
— Мы будем вместе! — с жаром воскликнул князь. — Возможно, у того юноши будет другое лицо, фигура, голос. Но у него будут мои глаза и… моя любовь к вам. Мы обязательно встретимся. Верьте мне!
— Помните, Мари, я люблю вас! — раздалось уже откуда-то издалека.
Оглянувшись, она увидела, что в комнате никого нет.
«Фантастика…» — пробормотала Машка и провалилась в тяжелое забытье.
***
Солнечный лучик мягко поцеловал ее в щеку и пощекотал ресницы, словно говоря, что пора вставать. Сладко потянувшись, Машка вспомнила свой чудесный сон и ощутила острый укол в сердце. Как жаль, что в жизни так не бывает…
Вздохнув, она встала с кровати и заметила, что солнышко исчезло, а небо закрыли темные тучи.
«Успеть бы до дождя сгонять за сигаретами!» — подумала она, быстро натягивая любимый свитер, но, подойдя к зеркалу, застыла от удивления. Девушка, которую отражало зеркало, была красива! Глаза ее сияли, а на мягких губах играла загадочная улыбка… Но, самое главное, эта девушка больше не чувствовала себя гадким утенком, и ей было совершенно все равно, что делает сейчас подлый Игорек. Смеясь, она выскочила из комнаты, весело кивнула вахтерше бабе Кате и окунулась в потоки дождя.
— Девушка, промокнете! — симпатичный парень, появившись словно ниоткуда, раскрыл над ней зонтик. У парня были длинные светлые волосы, нежное, еще юношеское лицо и… знакомые глаза.
— Владимир, — представился он, бережно беря ее под локоток.
— Мари, — ответила она.